— Правда. Частных сыщиков.

— Кого? Филипа Марло? Дисима Рокфорда?

— А ты любишь поиздеваться, сукин сын.

— С тобой иначе невозможно. Может, хоть так я вытяну из тебя глупые фантазии.

— У меня есть знакомый, который наймет людей из сыскного агентства.

— Это не их работа.

— А чья?

— Уголовного отдела.

— Полиция занимается только известными ворами, насильниками, известными...

— Хилари.

— Но сейчас она бессильна.

— Потому что у нападавшего была уже зарегистрирована смерть?

— Да.

— Ты думаешь, что полиции следует ловить известных мертвых воров и насильников?

Хилари наградила его взглядом, в котором смешались злоба и отвращение.

— Чтобы с этим покончить, надо узнать, каким образом холодный как камень Фрай вдруг оказался сегодня жив.

Тони пугало упорство Хилари.

— Я знаю, что говорю, что видела. Я слышала его голос. Я ни с каким другим его не спутаю. Хриплый, низкий голос. Это был он. И никто другой. Он, уходя, сказал, что отрежет мне голову и набьет ее чесноком, точно думает, что я вампир.

Вампир. Услышав это слово, Тони аж подпрыгнул. Он вдруг связал его с теми вещами, которые несколько дней назад были обнаружены в сером фургоне Фрая. Вещи, о которых Хилари, конечно, не могла знать, и о которых Тони уже начал забывать. Тони стало не по себе.

— Чеснок? Вампир? О чем ты, Хилари? Хилари вырвалась и побежала наверх. Он бросился за ней.

— Какие вампиры, Хилари?

Взбегая по ступенькам, Хилари, не оборачиваясь, бросила:

— Что еще? На меня напал мертвец, для которого я вампир. О, Господи! Теперь ты уверен, что я ненормальная. Вызывай психушку. Пусть наденут на эту женщину смирительную рубашку, пока она ничего не сделала над собой. Посадите ее скорее в обитую войлоком комнату. Закройте на замок и забросьте ключ!

На верхней площадке Тони настиг Хилари.

— Отпусти.

— Повтори, что он сказал.

— Я уезжаю в отель и постараюсь там обо всем забыть.

— Повтори, что он сказал.

— Ты не имеешь права останавливать меня. Убери руки!

Тони прикрикнул на нее:

— Я должен знать, что он сказал о вампирах!

Их взгляды встретились. Хилари почувствовала волнение в голосе Тони и перестала вырываться из его рук.

— Что, это так важно?

— Да.

— Почему?

— Фраем, очевидно, завладели темные силы.

— Откуда ты знаешь?

— Мы кое-что нашли в фургоне.

— Что же?

— Всего я не помню. Колода странных карт, черная доска, дюжина распятий.

— Газеты об этом не писали.

— Мы скрыли от прессы. Но дай мне досказать. Это еще не все, что мы нашли в фургоне. На крючках висели маленькие полотняные мешочки, набитые чесноком. Две остро заточенные палки. Штук шесть книжек о вампирах, зомби и прочих так называемых «живых мертвецах».

Хилари поежилась.

— Он повторял, что вырежет мне сердце и проткнет его палкой.

— Господи!

— Он собирался расковырять глаза, чтобы я не смогла найти дорогу из преисподней. Вот так. Он боялся, что я воскресну из мертвых после того, как убьет меня. Он говорил бессвязно, как невменяемый. Но все-таки он ведь вернулся из могилы, правда? — Хилари захохотала и сверкнула расширившимися от ужаса зрачками. — Он хотел отрезать мне руки, чтобы я не смогла нащупать дороги к живым. Это был он. Разве ты не понимаешь? Фрай.

— Может это был грим?

— Что?

— Неужели не мог кто-нибудь загримироваться под Фрая?

— Кому это нужно?

— Не знаю.

— Зачем?

— Не знаю.

— Ты сказал, что я хватаюсь за соломинку. Ну а ты за что хватаешься? Это даже не соломинка. Выдумка. И больше ничего.

— Но разве не мог кто-то другой загримироваться под Фрая? — настаивал Тони.

— Исключено. Я видела его слишком близко. Никакой грим не помог бы. Более того, того же роста и сложения.

— Но если это был кто-то другой, с голосом, как у Фрая...

— Так, конечно, проще. Легче поверить в двойника, чем в ожившего мертвеца. Вот ты вспомнил о его голосе. А под голос нельзя подделаться. Наверное, возможно имитировать тон и произношение, но никто не воспроизведет его хрип, у Фрая был какой-то родовой дефект речевого аппарата. Или травма, несчастный случай. Не знаю. Все равно, это был Фрай, а никакой не двойник.

«Что же это такое? Оживший мертвец? — думал Тони — Странно, связаны ли угрозы нападавшего с тем, что было найдено в фургоне Бруно Фрая?»

Наконец, Тони сказал:

— Хорошо.

— Что «хорошо»?

— Хорошо, может, это был Фрай.

— Это был он.

— Как-то... каким образом... Бог знает как... но, может, он не умер от ран. Предположение, безусловно, наверное, но я не могу не учитывать и такой возможности.

— Как это смело с твоей стороны, — язвительно уколола его Хилари. Она еще не простила Тони и коготки держала выпущенными. Хилари вырвала руку из его руки и вошла в спальню. Тони направился вслед. Хилари вынула из шкафа чемодан, положила его на кровать и стала складывать вещи. Тони подошел к телефону, стоявшему на тумбочке, и снял трубку.

— Не работает. Он, должно быть, перерезал снаружи провода. Нужно позвонить от соседей.

— Я не звоню в полицию.

— Не волнуйся, — сказал Тони. — Все поменялось. Я повторю твой рассказ.

— Уже поздно, — резко ответила Хилари.

— Что ты имеешь в виду?

Хилари молчала. Она рванула с плечиков блузку так, что вешалка сорвалась и стукнулась о дно шкафа.

Он сказал:

— Надеюсь, ты не собираешься нанимать частных сыщиков и жить в гостинице.

— Нет. Как раз наоборот, — сказала она, укладывая блузку в чемодан.

— Но я же сказал, что верю тебе.

— А я говорю, слишком поздно. Слишком поздно.

— Зачем ты упорствуешь?

Хилари ничего не отвечала. Она подошла к шкафу и начала вынимать белье.

— Послушай, — сказал Тони. — Я только высказал некоторые сомнения. Любой бы человек постарался в подобной ситуации. Окажись ты на моем месте, сделала бы тоже самое. Почему тебе ничего нельзя сказать?